Разлив реки был так высок, что, казалось, нет нигде сухого места. И мы ловили чавычу, стоя на берегу чуть ли не по пояс в воде. Пойманную рыбину приходилось вести на мелкое место, как собачку на поводке. А тут еще преградой на пути расположилась вывороченная с корнем ольха. Все, кому пришлось преодолевать эту преграду, не единожды поминали ее соответствующими словами, а кое-кто потерял из-за нее свой трофей и, конечно же, высказал в ее адрес самые лучшие комплименты.
Поднимавшееся солнце постепенно разгоняло утренний туман. Стало теплее, и мы, изрядно продрогшие, радовались этой доброй перемене. Зато клев заметно поутих, позволив расслабиться, и напряжение, владевшее нами до этого в ожидании поклевок, спало. Поэтому, когда блесна будто бы остановилась и леска ослабла, я не сразу поверил, что у меня клюнула рыба. Но это действительно была поклевка, и рыбка села солидная. От удара мощного хвоста возник такой бурун, что никаких сомнений по поводу ее размеров не осталось.
Началась упорная борьба, продолжавшаяся с переменным успехом минут десять. То мне удавалось выбрать несколько метров лески, то чавыча отвоевывала их обратно, уходя к струе, где ей, наверное, казалось безопаснее. Но наконец она все-таки сдалась, и я вывел ее на берег, точнее сказать — подтянул поближе к себе, потому что положение от этого не изменилось. Чавыча оставалась в своей стихии, ничто не мешало ей сорваться с крючков и оставить меня с носом. А я оказался как раз в центре нашей компании, и мне в любую сторону надо было вести эту рыбку довольно долго, чтобы миновать лежавшую сзади ольху. Вот тут и случилось неожиданное. Тяжело ворочавшаяся чавыча сошла-таки, но, то ли одурев от боли, то ли потеряв ориентацию, бросилась не к реке, а в противоположную сторону, в траву, запуталась в ней и стала поднимать фонтаны мути, будто принимая грязевую ванну. Не раздумывая, я метнулся за ней. Однако коварная коряга будто только и ждала этого. Она цепко ухватила меня за ногу, подержала мгновение и, сделав свое черное дело, отпустила, точно рассчитав, чтобы я нырнул головой в черную жижу. Мой неудачный прыжок вызвал бурный взрыв смеха. Мужики заржали, как стадо жеребцов, а я протирал глаза и старался рассмотреть, там ли еще чавыча. Нас разделяло метров пять, и было понятно, что время уже упущено, что через несколько секунд чавыча развернется и ринется к реке. Я присел, сделал неимоверное усилие, дельфином вылетел из воды и уже в полете сгруппировался для нового прыжка. Не знаю, откуда у меня взялось столько сил и ловкости, но все вышло, как в каскадерском трюке, отшлифованном многодневными тренировками. Уже летевшие друг другу навстречу, мы оказались в одной точке. Рыбина с такой силой ударила меня своим тупым рылом под ребра, что я едва не хлебнул грязи. Но удар о неожиданную преграду не прошел ей даром. Сбитая с толку, она кинулась назад, и этого мгновения мне хватило, чтобы подняться и по-медвежьи броситься на нее. Мною овладело неодолимое желание во что бы то ни стало взять ее, выйти победителем из этой схватки. А мощный рев и улюлюканье, летевшие сзади, подогревали мой порыв.
Однако рыбина не хотела уступать с такой же страстью, с какой я старался ее поймать. Оказавшись в очередной раз подо мною, она била мощным хвостом мне по ногам, а напоследок еще и отвесила мне хорошую оплеуху.
— Еще рывок! — бешено орали мужики, заразившись моим азартом.
А я вставал и бросался на нее, как на амбразуру, готовый лечь замертво.
Все забыли о рыбалке. Несколько человек уже стояло на коряге, кто-то брел ко мне на помощь, кто-то корчился от смеха, склонившись до самой воды.
Я почувствовал, как чавыча перевернулась на бок.
— Сдаешься, подружка, моя взяла! — промелькнуло в сознании.
А ко мне уже летел новый совет:
— За уши ее хватай, за уши!
Автор: В.Евдокимов
Этот рассказ Виктора Алексеевича Евдокимова был опубликован в номере 5/2004 «Российского рыболовного журнала». Воспроизводится по материалам редакционного архива.