В деревню Комарово, где живу теперь, я приехал в апреле 1971 года. Почему именно сюда, а не в родную деревню Бори? Да потому, что в Комарово, продав дом в Борях, перебралась моя мать. И хотя Бори меня манили, там, как говорится, не за что было зацепиться. Вот так, расставшись с городом, к которому так и не прикипела моя душа, оказался я в Комарове.
Бори — это, можно считать, глушь, а в Комарове большая дорога и неплохое сообщение с райцентром Плюсса. Отсюда проще попасть и в Псков, и в Питер. А сразу за огородом — река Плюсса. В советские годы она была еще достаточно рыбная. Вокруг немало разных озер, где тогда тоже рыбка водилась. Для человека, который с раннего детства заражен рыбалкой, это немаловажный фактор.
Ну дак вот, приехав сюда, я немедленно стал осваивать и реку, и все доступные озера. Ведь это очень важно — найти интересный для себя водоем. Первым озером, на которое я обратил внимание, было Мочило, лежавшее в лесу в пяти километрах от большой дороги. Мочилом его назвали потому, что до войны в нем замачивали колхозный лен. Такая в те годы была технология обработки льна: сначала теребили, затем замачивали, а уж потом все остальное. С годами технология усовершенствовалась и операция замачивания отпала. А название озера осталось.
Расспросив деревенских мужиков об окрестных водоемах, я отправился в один из выходных дней к Мочилу. Два километра до соседней деревни Почап прошел по большой дороге, а еще пять от Почапа до озера — по лесной, уже порядком заросшей.
Но вот и Мочило. Оно больше километра в длину и несколько сот метров в ширину. Я тут впервые. А на озере ни души. Где ловить?
Походил туда-сюда. Снега на льду уже нет, идти легко. Но старых лунок нигде не видать. Значит, рыболовы сюда или не ходят совсем, или бывают очень редко.
Забурился в одном месте, в другом… Пусто. Увидел мысочек, за которым что-то вроде заливчика. Попробовал в заливчике на блесну, затем на мормышку. Глубина семь метров, ни поклевки. Тогда перешел к мысочку. Здесь три метра и рыба уж точно должна быть.
Так и есть! Едва успел наладить удочку с мормышкой, наживленной личинкой репейной моли, как тут же поклевка. И дело пошло.
Рыба, правда, в основном была мелкая. Лишь изредка попадались окуни и плотва по сто, сто пятьдесят, двести граммов. До такой мелочи я не большой любитель. Но коль пришел сюда, надо ловить.
Все-таки к обеду не выдержал и бросил. Иду домой. Прошел березовую рощу, гриву смешанного леса, густой ельник… Дальше болото, а точнее — мох, поросший мелким сосняком. Захотелось мне полакомиться клюквой, которая в эту пору бывает особенно вкусной. Свернул с тропки. Снега не было уже и на болоте, только лед между кочек, где с осени оставалась вода. Ходить было легко, а есть клюкву с кочек — приятно. Оказалось, однако, что клюквы захотелось не только мне одному.
Нагнувшись за очередной порцией ягод, прямо-таки кожей почувствовал, что я здесь не один, что на меня кто-то смотрит. Разогнулся, глянул — и мурашки по коже… В двух десятках шагов стоял на задних лапах медвежонок и с любопытством меня разглядывал. На медвежонка-то и мне было бы любопытно посмотреть, да только где-то рядом должна была быть его мать. А медведица с дитем — это серьезно!
Взрослые медведи, схоронившись, могут подолгу наблюдать за человеком. И ежели человек не делает им плохого, то они, за редким исключением, не бросаются на него. Но тут медвежонок, глупый и любопытный. Сунется он ко мне из интереса — а у меня для защиты только ледобур да перочинный нож, против медведицы это не оружие.
Но где же она сама? Глянул к ельнику — там! Стоит на большом клоче и пристально смотрит на меня. Бежать? Это худо. Звери очень хорошо понимают, когда человек трусит. Стоять и испытывать судьбу? Вот ведь положение…
Поборов первоначальную робость, я произнес как-то враз осипшим голосом:
— Здорово, Миша!
Медведица тихо рыкнула, то ли мне в ответ, то ли отдавая какой-то приказ своему неразумному малышу. Но медвежонок стоял все в той же позе. Она рыкнула еще сильнее, а когда и это не подействовало, подбежала к медвежонку и закатила ему такого тумака, от которого он с визгом пролетел не менее двух метров.
Медведи ушли в лес. С меня будто тяжесть свалилась. Понял, что буду жить. Однако клюкву дальше есть почему-то сразу расхотелось.
Автор: Николай Илларионов
Эти воспоминания Николая Федоровича Илларионова были опубликованы в интернет-газете Daily Fishing 14 марта 2009 года. Воспроизводятся по материалам редакционного архива.