Лыжи легко катятся по хорошо утрамбованной «Бураном» колее. Это меня радует. Желание скорее узнать, что получилось из моей затеи, подгоняет, поторапливает. Надеюсь, конечно же, на лучшее, но не покидает и сомнение в том, что там до сих пор никто не побывал, не попробовал закинуть удочку.
— Но лед только встал, морозов совсем не было, — успокаиваю себя.
— А на «Буране» ведь не на прогулку поехали, — будто кто другой вступает в спор.
— Могут проехать и мимо. Что им обязательно останавливаться на моем месте? Чем оно привлекательнее других?
Но никакие доводы не успокаивают. Скорее бы одолеть этот небольшой островок леса, а там и река. Только вот что она преподнесет? Пройду ли по неокрепшему льду? Какая-то особенная выдалась в этом году зима. Не могу и припомнить похожей. Снег падает каждый день, будто изо всех сил старается доказать, что должно быть именно так, а не иначе. И откуда берется столько?! За месяц с небольшим выпало больше, чем за иную зиму. Лежит он пышным пуховым одеялом, не дает промерзнуть реке. И как ненасытный водохлеб тянет и тянет воду, напился так, что превратился в кашу, ни пройти, ни проехать. Вот и порыбачь, попробуй, доберись до своих заветных мест.
С опаской скатываюсь на протоку. С первого шага чувствую, что подо мною что-то зыбкое, словно гиблое засасывающее болото. Лыжи легко тонут в нем, надо торопиться переставлять их. И я пытаюсь это делать. Но все мои усилия напрасны. Через несколько шагов лыжи обрастают такой шубой, что едва поднимаю их. Начинается настоящая борьба за отвоевывание каждого метра пути. А там, под хилым льдом, отягощенным снежно-водяным месивом, течет река, способная рушить берега, валить деревья, смывать целые острова и намывать новые. Могучая, неукротимая, не знающая пощады… Не дай Бог провалиться!
— Как же ты неукротима, рыбацкая страсть! — думаю я. — Не одолеть тебя никаким преградам, никакому страху.
Мой путь недалек, с полкилометра всего. Но каких! Пот катит градом. Кажется, вытечет все, что только может. Клубы пара вырываются из-под одежды, окутывают меня. И нельзя остановиться: увязнешь в этой снежной каше, не сдвинешься потом с места. И я заставляю себя делать шаг за шагом.
Вот они, знакомые ветви дерева, склонившиеся над рекой. Рукой подать до них, но сколько еще потребуется сил, чтобы оказаться там, на том месте! Нет, в парилке дышится легче, да и потеешь, кажется, меньше.
Это не на лодке прокатиться сюда, когда езды-то чуть больше десяти минут. Собираешься, правда, дольше, а завел мотор — и не успеешь насладиться приятным освежающим ветерком, как вот оно, твое место. Побывал я здесь осенью много раз. Приеду часа на два — три, и времени потрачу немного, и порыбачу в свое удовольствие. Ловился голец, хариус, молодь микижи. Не скажу, чтобы слишком много, но если не считать на килограммы и рубли выручки, то вполне достаточно. И я не рвался на прежние места, проверенные годами, где обычно собираются сельские и приезжие рыболовы на осеннюю рыбалку.
На мое «чудачество» смотрели по-разному. Кто с интересом: а чего он тут торчит, рядом с домом? Кто с нескрываемой усмешкой: совсем обленился, десяток километров на лодке ему в тягость. А мне странно было видеть, как проносятся мимо моторки, не останавливаясь, не сбавляя газу. Кто-то, приветствуя, махнет рукой, а кто-то призывно замашет: давай, мол, с нами, чего тут зря терять время!
Странное чувство посещало меня в эти минуты. Будто летел-летел со всеми и вдруг оторвался от стаи. Но не спешил я сняться с якоря и помчаться, следуя призыву. Что-то удерживало меня. Может быть, красота уходившей осени. Она действительно была, и ни дожди, ни ветры долго не портили ее, отложив свой черед на более поздний срок. А может быть, еще и задумка какая.
Заметил я как-то принесенную течением и придавленную к замытым на дне корягам тушку кеты. Она обмякла, «сварилась», и молодь гольца пощипывает ее, приходя сюда, как в столовую. Так вот почему и клев здесь поактивнее! Поймал несколько хариусов, пару микиж. На следующий день приехал со своей прикормкой. Бросил икры подальше на течение — и пошел жор. Откуда только взялось столько гольца? Моя мягкая малиновая обманочка — кусочек твистера чуть крупнее икринки кижуча — очень даже пришлась по вкусу собравшейся стайке. Кстати, камчатские рыболовы давно уже используют такие. Целиком твистер не годится, а вот порезанный на кусочки находит применение. И на крючке держится хорошо, и у рыбы вызывает большой интерес. Такая обманка, подхваченная течением, катится по дну, играет среди камушков и очень напоминает икринку. А в период нереста лосося такое явление совершенно естественно. Вот и обманывается рыбка.
Но быстротечна у нас осень. Знал я, что эти благодатные деньки с ярким солнышком и всей прощальной красотой скоро кончатся и вот-вот нагрянут холодные дожди, а ветер-листодер разденет донага лес, повергнув его в угрюмое молчание. А там жди со дня на день шуги, скорого ледостава.
Через неделю от лежавшей на дне кеты остался совершенно голый белый скелет, каждая косточка была очищена с особой тщательностью.
— А не подбросить ли еще сюда рыбки? — пришла мне мысль. — К подледной рыбалке как раз и созреет корм. Кижуч еще в речке есть, поймать на блесну можно, хотя быть в роли браконьера совсем не хочется.
Выручил случай. Бывают же в жизни такие вот совпадения. Прихожу утром к своей лодке, а рядом в металлической бочке лежат шесть выпотрошенных кижучей, как будто специально для меня приготовлены. Случайность или что иное? Думай после этого, как хочешь.
Беру мешок из сетной дели, набиваю камнями, привязываю к нему этих кижучей — и прикормка готова. Стоит только отправить ее на дно в нужном месте…
И вот я снова здесь. Леска, к которой привязана моя кормушка, уходит строго вниз, вмерзла в лед. Значит, все в порядке, кормушка должна работать. И пока никаких следов чьего-либо пребывания. Сердце радостно замирает от надежды на хороший клев. Но удочку забрасывать не спешу. Первым делом надо привести в порядок лыжи, ведь без них и шагу не сделаешь. А потом все по порядку. Лунка для принесенной с собой «макухи», лунки для ловли. Одна для удочки с одинарным крючком, другая для удочки с тройником и обманкой. А еще пришлось позаботиться и о месте для будущего улова, нагрести снегу, утрамбовать и соорудить небольшую ямку, чтобы не ловить потом уже пойманную рыбу снова: на льду-то кругом вода.
Через три — четыре взмаха первый сковородничек трепыхается в снегу, обвалявшись, как в муке перед жаркой. За ним — второй, а потом сердце замирает от резкого удара. Крупный серебристый голец! Значит, затея себя оправдала, не зря я месил мокрый снег, пробираясь сюда. Следующая поклевка — опять крупный. И пошло. Да так, что, задумай я пофантазировать, вряд ли бы смог вообразить такое. Через полчаса приготовленная мною ямка была переполнена. Гольцы, микижи, кумжи, хариусы копошились в ней, выталкивая друг друга. Пришлось готовить другую «емкость». Но вскоре и она оказалась доверху забита рыбой.
— Есть, на что посмотреть, — вдруг спохватываюсь я, — завлекательная картина.
А сюда, на это место, почти рядом с селом, разве самый ленивый не побежит, узнав о таком улове. И делать мне здесь уже будет нечего.
Только я об этом подумал, как послышался гул мотора и из-за поворота реки выскочил новенький, нарядный «Буран» с нартой, на которой восседал пассажир. И вот они тут как тут.
— Ну, как ловится?
Этот коварный вопрос настигает меня, как выстрел. И мне остается лишь четко отрапортовать:
— Навалом!
Никуда не спрячешь, все напоказ.
— Навалом? — с удивлением воспринимают мой рапорт. — А мы сидим за поворотом и ждем у моря погоды. И почему проехали мимо? Да и в голову не пришло остановиться здесь.
— Чего вам останавливаться? — думаю я. — У меня прямой интерес, а для вас-то обычное место, ничем других не лучше.
Появляются новые лунки. Кто устоит перед таким соблазном?!
А ведь могло быть иначе, убери я с глаз долой всю эту рекламу. Поговорили бы, обменялись мнениями, как говаривала моя теща, да каждый в свою сторону. И у меня осталась бы надежда половить здесь еще хоть разок. Теперь же вряд ли получится. Завтра с утра пораньше собираются сюда. И чего им не ехать, когда двух зайцев разом убивают. Все равно «Буран» обкатывать надо.
Но напрасно я волновался. Что-то там не сложилось у ребят с поездкой. Не приехали они ни на следующий день, ни после. Мне как-то неудобно даже стало, вроде как пожадничал, не хотел поделиться, и это им помехой стало.
А я еще дважды по-настоящему потешил здесь душу. Не зря прикармливал, не зря!
Автор: В.Евдокимов
Этот рассказ Виктора Евдокимова был опубликован в «Российском рыболовном журнале» номер 6/2004. Воспроизводится по материалам редакционного архива.