Виктор Забелин из Владивостока вспоминает далекий теперь уже 1973 год, когда ему довелось рыбачить в Индийском океане с борта научно-исследовательского судна: затянувшийся штиль, радужные краски на боках первой поднятой на борт корифены, ликование собравшихся на борту болельщиков…
Эта рыбалка состоялась в центральной части Индийского океана 28 с лишним лет тому назад с борта научно-исследовательского судна «Витязь», совершавшего свой 55-ый рейс (1973 год). Никто из нас специально к ней не готовился. Не то что разговоров — даже мыслей о ловле рыбы не было ни у кого из экипажа и научного состава судна, пришедшего сюда для отбора проб из толщи воды.
Шел к концу декабрь. В России стояли морозы, а нас допекала тропическая жара. Палящий зной, ни единого облачка. Вторую неделю царил штиль. Своей жестокой монотонностью жара нагоняла тоску, уныние и сонливость. Температура поверхностного слоя воды за бортом была 27 градусов. Лишь к вечерней зорьке на горизонте появлялась тонкая гряда темных облаков, сулящих надежду на дождь и прохладу, но на утро все было попрежнему.
Мы легли в дрейф. Гидрологи приступили к спуску за борт глубинных приборов. И вдруг вахтенный штурман взволнованно сообщил с мостика, что подошли корифены. Кто-то бросился к борту посмотреть на рыб, а кто-то — в каюты за леской и крючками. Капитан дал добро на рыбалку, пока гидрологи заняты своим делом, а это не менее двух часов.
Два часа рыбалки в океане! Равнодушных не оказалось. Словно на стадионе, одни составили большую группу болельщиков, другие — маленькую команду рыболовов. Матч состоял из трех таймов.
Первый тайм
Никто из нас не знал повадок корифен, многие и видели-то этих красавиц живьем впервые. А они были под самым носом, в 7—8 метрах от борта. Болельщики насчитали в стае до 30 штук.
Корифены согласованно и изящно двигались в верхнем слое воды на глубине одного — полутора метров, описывая круги вокруг «Витязя», словно разглядывая его из любопытства. Движения их не могли не вызвать восхищения: повороты выполнялись, как по команде, а движения хвоста были едва уловимы, создавая ощущение какой-то особенной легкости хода. Иногда рыбы немного погружались на глубину, в более прохладную воду, исчезая из виду, а через минуту вновь всплывали наверх. Каждое их появление болельщики приветствовали взмахами рук и криками восторга, не забывая попрекнуть нас, рыболовов, задержкой с началом ловли.
А мы лихорадочно готовили самую простецкую снасть, потому что не что спиннингового, а и самого обычного задрипанного удилища с катушкой ни у кого из нас не было. Слава Богу, у опытных моряков нашлись леска и несколько крупных крючков для ловли тунцов, но таких крючков было меньше, чем рыболовов. Тогда тут же, в корабельной слесарке, был налажен серийный выпуск крючков: обычный гвоздь длиной 50—60 мм загибался в полупетлю, кончик его остро затачивался. К шляпке гвоздя крепился стальной поводок, а к нему — жилка 0,20—0,30 мм. Немного выше поводка на леске находилась гайка, игравшая роль грузила. Приманкой служили куски говядины, любезно предоставленные нам на камбузе.
Леску широкими петлями раскладывали на палубе, а конец ее прикрепляли к какому-нибудь крючку на фальшборте. Потом полуметровый рабочий отрезок лески с грузилом раскачивали, как маятник, или раскручивали в вертикальной плоскости — и с силой бросали за борт под углом 40—50 градусов. Грузило вытягивало за собой леску.
Хитрость состояла вот в чем: надо было успеть взглянуть за борт, определить местонахождение корифен и выполнить заброс с некоторым упреждением. Если приманка опускалась недалеко от головной части стаи, заброс считался мастерским и вызывал ликующие вопли болельщиков (куда только подевались их прежнее уныние и кислые физиономии?!). При бездарном же забросе приманка погружалась в воду в хвосте стаи, а то и вообще в стороне от нее.
Первые забросы оказались точными. Приманки ложились чуть впереди стаи и быстро подтягивались к ней. В прозрачной воде все было видно, как в фильме на экране. Болельщики кричали рыбам: «Кушать подано!»
Но поклевок не было. Корифены не обращали внимания на потуги рыболовов, и раз за разом мы поднимали лески на борт пустыми. Стая уходила за корму, чтобы появиться потом с другого борта. Картина повторялась…
Посовещавшись, мы решили, что надо сделать приманку вкуснее. В ход пошло все, что нашли болельщики: духи, уксус, растительное масло… Лески снова полетели за борт. Увы! Никакого эффекта. Кто-то из нас даже умудрился попасть крючком с пахучим мясом прямо по голове корифены, но рыба спокойно отвернулась от приманки, как от какой-то гадости на ее пути.
Корифены попрежнему кружились вокруг корабля и заставляли нас, как дураков, бегать от одного борта к другому. Их смелость и выдержка поразили всех. «Плевали мы на ваше угощение!» — вот что выражали они всем своим видом. Одним словом, первый тайм мы проиграли. Корифены заняли глухую оборону и отразили все наши атаки. «Вам карасей только ловить в колхозном пруду», — язвили болельщики. Над нами нависла угроза стать предметом насмешек до конца экспедиции.
Я высказал догадку, что срабатывает еще какой-то фактор, не менее сильный, чем защитная реакция. Но какой? Никто, конечно, не подозревал, что роль этого фактора играла хищная рыба, подошедшая из глубин океана под днище судна, откуда она собиралась атаковать корифен, как из засады. Корифены видели ее и побаивались. А нам было невдомек.
Второй тайм
Без всякой уже надежды я сделал последний заброс и поленился побыстрее выбрать леску назад, так что ее утянуло течением под днище. Почувствовав натяг, я дернул леску к себе, полагая, что крючок зацепился за ракушки на днище, но кто-то сильно потянул ее дальше на глубину. Пришлось стравливать леску и выводить ее к носовой части судна, на водный простор. Рыба делала сильные рывки, и вскоре я ее увидел. Это оказалась акула!
Леска больно резала пальцы, и приходилось то и дело давать слабину. Акула рвалась вниз. Я был уверен, что она вот-вот оборвет леску и отчаянно закричал: «Акула! Акула!»
Все болельщики кинулись на бак.
«Измотай ее, а уж потом подтягивай к борту», — кричали все кому не лень. О корифенах сразу забыли, ожидая развязки борьбы с акулой.
«Так вот кого боялись корифены! Избавившись от акулы, мы еще сможем посостязаться с ними». — Такие мысли мелькали у меня в голове.
Изматывая акулу игрой в перетягивание каната, я подвел ее почти к самому борту, и друзья из палубной команды накинули на нее петлю из капронового фала. Петля затянулась на хвосте при последней попытке акулы удрать на глубину. Как она ни билась, ее подняли наверх и перекинули через фальшборт на палубу, где она устроила прощальный концерт с прыжками до полутора метров, намотав на себя почти всю мою леску.
С этой минуты поведение корифен резко изменилось.
Третий тайм
Поняв, что опасность от акулы миновала, корифены дружно принялись хватать крючки с мясом. Они брали приманку несильно, но верно. Подсекали не сразу, а спустя две — три секунды после того, как приманка оказывалась во рту рыбы.
Вываживание корифены напоминает вываживание крупной щуки или микижи. Корифена совершает рывки в стороны и вниз, а в конце борьбы применяет свой коронный прием: выскакивает из воды на высоту до полутора метров и, прогнувшись, с разворота вновь входит в воду головой, стараясь набрать скорость. Именно в этот момент леска сильнее всего впивается в пальцы; тут надо сначала дать слабину, а потом сразу натяг — и поднимать рыбу из воды. В воздухе корифена ведет себя относительно спокойно, и волнение у рыболова спадает. Остается поднять добычу на шестиметровую высоту и перекинуть через фальшборт на палубу.
Каждая пойманная корифена вызывала всплеск аплодисментов и дикие вопли болельщиков. Первую из пойманных рыб я поднял на руки и попросил соседа сделать снимок. Он нехотя согласился.
Корифена — одна из красивейших рыб океана. У нее торпедообразное тело с массивной головой, передняя часть которой имеет крутой уступ. Рот не выступает вперед, а образует щель в средней части этого уступа. Хвост серповидной формы. На палубе под палящими лучами солнца темная спинка с белыми боками и брюшком внезапно преображаются: чешуя приобретает радужные цвета. При этом корифена сильно брыкается и запутывает леску, поэтому лучше ее оглушить. Тогда радуга на ней сразу исчезает.
Рыболовы спешили. До окончания гидрологических работ оставалось не более получаса, а на палубе было всего лишь несколько корифен. К нашему удивлению, аппетит у корифен разыгрался, и мы быстро выловили еще штук пятнадцать.
Итог рыбалки
Рыбалка закончилась, когда ажиотаж на борту был в самом разгаре. Корифены прекратили брать приманку, хотя и продолжали описывать круги вокруг судна. Можно было подумать, что они раскусили опасность, когда увидели, как тают их ряды. И ничто не могло изменить их поведения: ни замена говядины на свинину, ни кусочки мяса пойманных корифен на крючках, ни точнейшие забросы.
Может быть, под днищем вновь затаилась акула? Со стороны болельщиков опять прозвучала шуточка насчет карасей в камышах. Ко мне обратились за разъяснениями. Я уж хотел сослаться на акулу, и это был бы железный аргумент, но почему-то сказал другое, несколько удивив коллег:
«Не зря у корифены голова бульбой — соображает, что к чему».
А сам подумал, что такая форма головы у них не какое-то уродство, а, скорее всего, результат приспособления к высоким скоростям. Не случайно инженеры разработали конструкцию нижней носовой части корабля именно в форме бульбы, получив увеличение скорости на 15 процентов.
Тут мои мысли прервал боцман. Он подошел и потребовал выбросить акулу за борт, потому что на такой жаре она скоро протухнет и будет страшная вонь. Я пошел на бак разделывать акулу. Куски мяса полетели за борт, а плавники и челюсти пошли на сувениры. Я был уверен, что поредевшая стая корифен без всякой опаски подберет теперь акулье мясо.
Точный подсчет показал, что всего было выловлено семнадцать корифен. Часть из них ушла на камбуз для супа, часть попала в морозилку. Несколько штук я посолил, а потом повесил вялить на стрелу мачты, откуда они по мере готовности потихоньку исчезали по ночам… Последнюю вяленую корифену мы взяли с собой, когда спустя месяц получили увольнение на берег при заходе в Сингапур. Она оказалась кстати к пиву… за неимением лучшего. Мясо у этой рыбы плотное, волокнистое, сухое. Один из приятелей, пожевав кусочек, сказал:
«Хуже вяленой щуки и даже обычного окуня. Попробовать можно, а кушать не обязательно».
Еще три месяца наш «Витязь» работал в разных районах Индийского и Тихого океанов, но встреч с корифенами больше не было.
Пользуясь случаем, хочу выразить признательность всем болельщикам на той рыбалке, особенно женщинам, за моральную поддержку, и сказать, что ловить карасей на пруду хлопотливее и сложнее, чем корифен в океане.
Автор: В.Забелин
Фото автора
Этот рассказ был опубликован в номере 3/2002 «Российского рыболовного журнала». Воспроизводится по материалам редакционного архива.