Уже с самого утра солнышко пригрело так крепко, что камуфляжные костюмы, казалось, вот-вот задымятся у нас на спинах. Знойное марево колыхалось над пойменными лугами по левобережью Тезы. В нем дрожали силуэты редкого сосняка на бугре и деревенских домов на пологом подъеме к дальнему лесу. Пахло цветами и тинистой водой извилистой речной заводи, а из леса горячий ветер приносил запах нагретой хвои и березового листа. В некошеных луговых травах басовито гудели бархатные шмели, тонко звенели осы и пчелы, а над заливом порхали, сверкая новенькими слюдяными крылышками, только что вылупившиеся стрекозы. Словом, был чудесный летний день, когда вся природа радовалась теплу и солнцу, светившему на безоблачном, чуть выгоревшем голубом небе.
А мы с Борисом, измученные жарой, устало брели в сторону большого прибрежного села Чернцы, в которое примерно через три часа должен был прийти шуйский автобус. Приятель мой, вытирая пот с лица и отмахиваясь от назойливых крупных слепней, брюзжал, что больше на такую рыбалку его и пряником не заманишь, что рыбачить в наши годы надо уже только на Широком (так называют шуйские рыболовы водохранилище возле Парка культуры), потому как ноги уж не те стали…
Ну что я мог ему возразить? Конечно, семьдесят лет — это уже не пятьдесят, ноги к этим годам, в общем-то, выходили свой срок, но это же не значит, что надо сидеть дома!
Хватит ныть!
— Что толку, что мы с тобой приперлись сюда ни свет ни заря?! — бурчал Борис. — А что поймали? Кошке на жарешку? В твоих трех голавлишках едва ли полкило будет. А в моих «матросиках» да плотвичках и того меньше. А на Широком на той неделе один хмырь сазанищу аж на двенадцать кило выволок! Вот как. А тут бродишь, бродишь, и ни хрена хорошего!
— Да брось ты ныть, Иваныч! — говорю. Ну, выдался без клева денек, бывает. А в другие-то дни сколько мы и голавлей, и лещей, и язей переловили. Забыл, что ли? Вот добредем сейчас до чернцких быстрин — авось на голавлишек и натакаемся. Есть же рыба-то. Не клюет пока — так чего удивляться, вон жарища какая. Нам с тобой невмоготу, а рыбе, думаешь, не жарко? Вода-то как парное молоко, кислорода в ней мало, так что рыбе не до наших насадок да наживок. Искать надо, где она сейчас стоит. Быстринки, перекаты — там вода попрохладнее, там и клевать будет.
— Искать? Еще куда-то тащиться? Нет уж! У меня ноги и так как деревянные. Ищи сам, а я вот тут в тени под кустиками прилягу, отдохну часок!
— Да что ты, Иваныч?! Чернцы-то — вон они, совсем рядом, там на бережку и отдохнем.
Но Борис, совсем разморенный жарой, только махнул рукой на мои уговоры и, забравшись в кружевную тень кустов, повалился на прохладную влажную землю.
На перекате
Признаться, и у меня было такое же настроение, но рыбацкое упрямство, стремление во что бы то ни стало найти и поймать крупную рыбу пересилило, и я кое-как добрел до берега Тезы у самого села. Здесь жара и меня свалила в тень прибрежного ивняка, склонившегося над водой довольно быстрого и глубокого, но сплошь заросшего элодеей переката.
От жары звенело в голове и в глазах плыли радужные круги. Так и тепловой удар, чего доброго, хватить может. Достав из рюкзака кружку, я наклонился с берега зачерпнуть воды, чтобы умыться и голову смочить. Течение колыхало длинные, темные космы элодеи. Я чуть раздвинул их кружкой и вдруг увидел в глубине золотой блеск.
Рыба! И, похоже, крупная. Так вот где она прячется! А мы с Борисом с утра ее по омутам да плесам искали. Но как ее поймать? Среди такой густой растительности ни поплавочной, ни проводочной, ни даже донной удочкой ловить невозможно. Вот досада. Как в басне Крылова: и видит око, да зуб неймет.
Ходовая донка
И тут вспомнилась мне рыбалка на быстрых закоряженных реках Тувы и Северной Карелии. Там помогала ходовая донка. А почему бы и здесь не попробовать применить ее? Но как ее оборудовать? Ведь с собой у меня «запаска» лишь для проводки. Стал спешно шарить в рюкзаке и, на счастье, нашел в одном из его кармашков небольшую инерционную катушку с прочной леской для спиннинга. На ней и спиннинговое грузило оказалось — крупное, грубоватое, но тут, пожалуй, как раз подходящее.
Все остальное, как говорится, было делом техники. Я переоснастил свою удочку, на прочный поводок привязал 10-миллиметровый крючок, поставил на леску свой самый крупный проводочный поплавок и, наживив крючок двумя крупными зелеными личинками стрекозы, забросил прямо среди трав.
Вот это да!
Заброс, прямо скажем, не из удачных получился. Грузило утянуло наживку в глубину, даже поплавок утонул. Ладно, думаю, уж как получилось, так и добро. Решил не перезабрасывать, так как личинок стрекозы у меня в банке штук восемь осталось.
Лег снова в тени, чувствуя, как гудят усталые ноги, и так подремать захотелось по примеру Бориса! Но едва улегся, как увидел, что поплавок мой всплыл, дернулся раза два и снова на глубину ушел. Ясно дело — крупная рыба клюет. Я поспешно вскочил, схватил удилище, подсек — и едва не выпустил удочку из рук, так сильно потянул неведомый противник. Испугался: а ну как удилище не выдержит? Ничего, изогнулось в дугу, но выдержало.
Сколько времени выводил я попавшуюся рыбину из гущи трав, не знаю, не смотрел на часы. Повозиться пришлось, так как язь — огромный, широкий, толстый золотой язь — не раз запутывал леску в космах элодеи. Но снасть не подвела. Наконец, мне удалось подвести добычу к берегу и, схватив пальцами под жабры, вытащить на траву.
Признаюсь, таких язей на Тезе мне никогда не доводилось ловить, да и видеть тоже. Я вытряхнул из рюкзака рыбу, запаску, продукты, нарвал, обжигаясь, свежей крапивы и попытался упрятать язя в рюкзак. Но язь не входил ни вдоль ни поперек. Его широкий, мощный сизо-розовый хвостовой плавник торчал наружу. Пришлось и хвост обернуть крапивой и замотать тесьмой. Подвесил рюкзак с язем на толстую ивовую развилку, завалил травой ранее пойманную рыбу и, распутав леску, вновь забросил удочку, памятуя, что язи, даже и крупные, редко гуляют в одиночку.
Не зря остался
Тут я вспомнил про Бориса и стал звать его к себе. Однако сколько ни кричал, он не отзывался. Ну что тут делать? Идти за ним, будить? Но заброшенную удочку без присмотра не оставишь. Да и пойманного язя тоже.
И ведь не зря остался. Прошло, может, минут двадцать, и тут поплавок снова всплыл и потихоньку по течению двинулся. Ясно, что не сам по себе поплыл — грузило слишком тяжелое. Значит, опять рыба?
И точно! Заходила на крючке не хуже первой. Как только моя проводочная удочка выдержала рывки таких великанов! Ведь и второй язь не меньше первого оказался. А когда я его вытащил и попробовал извлечь застрявший в его пасти крючок, он так дернулся, что крючок переломился. Счастье мое, что это уже на берегу случилось.
Уложил я в рюкзак и второго язя. Тяжелый рюкзак стал — только-только до автобусной остановки дотащить. Починил потом удочку, новый крючок привязал. Поменьше, седьмой номер; подумал, что вряд ли такие великаны еще раз меня своим вниманием побалуют. И не ошибся. Язи больше не клевали. Зато метрах в десяти ниже по течению поймал таким же способом крупного, наверняка больше полукилограмма весом, окуня — красивого, полосатого и большеротого.
Все же обиделся
Тут и Борис ко мне подошел. Зевает, не выспался.
— Ну, что? — спрашивает. — Пора нам с тобой в Чернцы подаваться, а то бы автобус не проворонить. До города-то десяток километров. А рыба? Ну, не клевала — и ладно. Не у одних же у нас с тобой, другие-то тоже, наверняка, пустыми возвращаются…
И здесь он язей моих увидел. Точнее сказать, не самих язей, а хвосты их, из рюкзака торчащие. Увидел и опешил, а потом обиделся.
— Это ты, значит, пока я спал…?! Вот здесь, на этом самом месте? Ну, брат, это уж по-свински! Чего же меня не покричал? Не по-товарищески так-то!
— Да ну тебя! — говорю. Нашел на что обижаться! Сам же не пошел со мной. Так что не брюзжи, а забирай-ка, братец, голавлей да вот этого окуня, а мне и язей хватит.
Но Борис все-таки обиделся и недовольно ворчал до самого прихода автобуса. А потом начались восторженные и завистливые охи и ахи знакомых рыболовов, не видевших в этот день ни единой поклевки. Впрочем, завидовали они не только мне, но и Борису, чей улов тоже был немаленьким. Так закончилась эта наша необычная полуденная рыбалка…
Автор: В.Назаров
Фото А.Белякова, Д.Баличева
Этот рассказ Вадима Васильевича Назарова был опубликован в номере 4/2007 «Рыболовного журнала». Воспроизводится по материалам редакционного архива.