Так уж сложилось, что в течение последних 15 лет я почти ежегодно большую часть своего летнего отпуска провожу на Средней Волге, в районе города Вольска. Об особенностях этого участка великой реки я уже рассказывал в прежних публикациях («Аква-хобби» 2/94, «Рыболов-клуб» 4, 5–6/95). Напомню лишь о двух из них. Прежде всего, это необозримые водные пространства. Коренное русло самой Волги занимает полосу до 3 и более километров; к этому следует добавить широкие протоки между многочисленными островами, цепочкой растянувшимися вдоль низкого левого берега Волги (правый берег возвышен и почти до самого Саратова представляет собой обрывистые меловые горы). Такая масса воды с мощным течением первое время просто ошеломляет. Мне, привыкшему к уюту малых и средних рек Подмосковья, понадобилось несколько лет, чтобы адаптироваться к этим необычным условиям.
Второй важный момент: ежесуточные колебания уровня до метра и более при сбросах воды через плотину Балаковской ГЭС. В прежние годы наблюдалась определенная ритмичность в этих сбросах, в последнее же время они стали непредсказуемыми. Так, в выходные дни, прежде самые маловодные, теперь иногда сбрасывается воды больше, чем в будни.
С годами у меня сложилась определенная последовательность действий по приезде в Вольск. В первый день я иду на пристань, чтобы узнать расписание пригородного катера, ритуально поприветствовать Волгу и полюбоваться ею. Прошлым летом мы приехали в Вольск в начале июля. Придя на пристань, я сразу же обратил внимание на чистоту воды и на тучу малька у берега. Как мне рассказали, в том году весенний сброс воды осуществлялся не залпом, а постепенно, и был растянут до середины июня, так что рыба очень хорошо отнерестилась. А чистота воды объясняется тем, что на Волге в последние годы резко сократилось судоходство, стоят многие заводы, сбрасывавшие свои отходы в реку. Нет худа без добра, но лучше было бы, чтобы и заводы работали, и реки были чистые.
Пляж
Рыбалку я начинаю, как правило, на так называемом городском пляже. Это полоса песка вдоль левого берега напротив города. Там стоит дебаркадер, к которому причаливает катер. Пляж — постоянное место ловли чехони на «резинку». Каждое утро туда отправляется с дюжину завсегдатаев — пожилых людей, которым не по плечу длительные поездки. Это своеобразный клан, где все хорошо знают друг друга. И хоть я и примелькался, все равно ко мне относятся как к заезжему чужаку, снисходя лишь до скупого приветствия.
Для многих из них эта ловля не просто удовольствие, но и дополнительный заработок, добавка к скудной и нерегулярной пенсии: сушеную чехонь они продают на рынке. Увы, с каждым годом этот клан не досчитывается то одного, то двух своих постоянных членов. Поскольку число удобных и уловистых мест на пляже ограничено, то, как только катер причаливает, рыболовы наперегонки бросаются занимать места. Но ни разу я не был свидетелем ссоры или перебранки по поводу места — если ты успел первым, значит, место твое. Это некое неписанное правило.
«Резинки» лучше ставить до начала прибыли воды, то есть в 8–9 утра, когда течение заметно усиливается. Немногие счастливчики имеют резиновые лодочки, с помощью которых удобно завозить «резинку». Остальные вынуждены забрасывать «резинку» с берега.
Затон
Второй пункт моей «обширной программы» — посещение затона. Он отделен от основного русла Волги узкой полоской суши, поросшей кустарником и могучими осокорями. На стволах осокорей всегда видны грязевые кольца — следы последнего паводка. В верхней своей части затон сходит на нет и прерывается песчаной перемычкой, которую весной размывают паводки.
Прибрежная часть затона заросшая, и ловить спиннингом можно только в прогалах. Здесь хорошо показали себя среднего размера вращающиеся блесны, которые раззадоривали и окуней, и щук. Окунь в затоне попадается ровный, по 200–300 граммов. А за компанию со щучками-травянками нет-нет да и ввалится заблудившаяся хищница килограмма на три. Несомненное достоинство этого места в том, что улов тут гарантирован.
Проводка
Когда мне хотелось посмотреть на поплавок, я брал свое пятиметровое проводочное удилище и отправлялся на тот же городской пляж. Находил место, не занятое «косырятниками» («косырь» — местное название чехони), и прикармливал его несколькими глиняными колобками с размоченным хлебом и какой-либо кашей. Прикормку следует бросать с таким расчетом, чтобы она попадала на первый от берега уступ, где глубина понижается до 2–2,5 метров. И почти сразу можно начинать ловлю.
Улов всегда был разнообразным — хорошая плотва, подъязки, голавли, подлещики, а иногда и лещи до 1,5 кг. С насадкой тоже не надо мудрить. Обычный навозный червь — вот универсальная приманка для ловли в проводку и на донку в больших реках. Единственное ограничение: в ветреные дни прибой делает проводку невозможной.
Как это бывает, привычные, знакомые места, даже с гарантированным уловом, вскоре наскучили. Захотелось новых впечатлений. Я решил обловить спиннингом одно место ниже города, где года три назад очень удачно ловил щук и окуней с лодки, сплавляясь вдоль берега. Именно там у меня случился просто невероятный дуплет, когда я у куста водной растительности поймал двух щук на 5 и 7 кг.
Неудача
Вечерним катером я перебрался на левый берег и прошел вниз километра полтора, рассчитывая ранним утром с ловлей подняться к месту остановки катера.
Уже смеркалось. Я выбрал уютное место для ночлега, собрал сушняк и нарвал травы для подстилки. Я очень люблю ночевать на волжских берегах. В этом уголке России удивительно глубокое ночное небо. Смотришь и смотришь в эту бездну, как завороженный. Если сконцентрировать внимание на каком-то участке звездного неба, то через несколько минут обязательно увидишь спутник, а то и не один.
В середине ночи раздался стук лодочного мотора: кто-то заметил мой костер. Лодка подошла почти к самому берегу, мотор заглушили, и я услышал голос с фальшивыми вопросительными нотками: «Мужики, рыбки не продадите?» Я ответил, что рыбы пока нет. Мне не поверили, лодка немного отошла от берега, и люди, сидевшие в ней, стали шестами прощупывать дно в поисках сетей. Я понял, что это был рыбнадзор. Трудно найти то, чего нет — вскоре инспекторы прекратили поиски и поплыли дальше нести свой ночной дозор.
Наступило утро, и тут я увидел, что вся моя затея с проверкой этого места была пустой. По малой воде на поверхность всплыли водоросли, образовав вдоль берега непрерывную ленту шириной метра 3–4. Попытки поймать что-нибудь дельное взабродку принесли лишь двух окуней. Но отрицательный результат — тоже результат. Я уже давно взял себе за правило проверять все слухи, рассказы и собственные умозаключения о якобы уловистых местах.
Сомовьи истории
Все же рыбацкая судьба подарила мне в то утро одно яркое впечатление. В ожидании катера я расположился на обрывчике с видом на широкую протоку между левым берегом и островом. Задул ветерок, поднялась небольшая волна. Я безмятежно озирал окрестности и вдруг увидел, что на волнах метрах в десяти от берега качается что-то большое и белесое. Мелькнула догадка: «Утопленник!»
Это было бы неудивительно, поскольку Волга каждый год только в этом районе забирает себе несколько человек. Я, однако, спустился к воде и разглядел большого сома, которого волной потихоньку прибивало к берегу. В это время мимо проплывала лодка с мужчиной на веслах и мальчиком, сидевшим на корме. Вместе мы перевернули сома и увидели на его теле две свежие раны: видимо, он совсем недавно попал под винт какого-то плавсредства. Мы, двое крепких мужиков, с усилием перевалили сома в лодку — сколько он весил, остается только гадать.
Вспоминаются еще две встречи с крупными сомами. Несколько лет назад мы стояли лагерем на одном из островов. Как-то утром к месту нашей стоянки причалила моторка знакомого наших приятелей. В ней от кормы до носа возлежал сом. Этот самый знакомый сказал, что в соме килограммов 35, а еще одного, покрупнее, он упустил. То был специалист по сомам: в известных ему ямах он ставил подпуски с крупными живцами, каждое утро проверял их, обновлял живцов и регулярно снимал крупных сомов. Через несколько дней он угостил нас великолепным сомовьим балыком.
В другой раз мы с приятелем на его катерочке ловили спиннингом, стоя на якоре на середине широкой протоки. Я был на корме и при очередном забросе боковым зрением уловил какую-то тень около борта. Это был огромный сом, который поднялся почти к поверхности и стоял вдоль катера. Я опустил рядом с ним блесну, и он медленно растворился в глубине.
Блеснение в отвес ничего не дало. Тогда я сделал дальний заброс, и сом опять появился на том же месте. И так несколько раз.
Потом, обсуждая необычное поведение сома, мы пришли к выводу, что его причиной был опущенный в воду садок с рыбой. Сомов на Волге ловят в основном с помощью квока. Ранним утром слышишь сразу несколько чмокающих звуков работающих квоков. Небольшие сомята время от времени попадаются при отвесном блеснении судака или на донки на пучок червей. Мне, к сожалению, самостоятельно еще не удалось поймать сома в этих местах.
На Иргизе
Несколько последних лет я обязательно уделяю часть своего отпуска предустьевому участку реки Иргиз, впадающей в Волгу напротив города. Эта часть Иргиза полностью подчиняется водному режиму Волги, и стоит только усилиться сбросу, как вода поднимается и в Иргизе, а его течение усиливается.
Отправляясь на Иргиз на катере, я всегда сажусь в носу на какую-нибудь бухту каната и неотрывно смотрю на медленно надвигающиеся и уходящие назад берега и воду. Катер как бы забирает воду под себя, и поэтому волна идет перед ним, накатываясь сразу на оба берега неширокой реки. Когда я впервые плыл по Иргизу, меня вдруг охватило щемящее ощущение, что все это уже со мной было когда-то давным-давно, в моем барнаульском детстве, на притоках Оби. Лесистые берега и сама река чем-то неуловимым напомнили мне давние картины.
Иргиз привлекает меня в первую очередь результативной спиннинговой ловлей. Там, где я обычно ловлю, дно глинистое, с террасками, и все покрыто ракушками-дрейссенами. Зацепов практически не бывает. Можно смело класть блесну на дно, поднимать ее толчком и вести на себя над уступами дна. Обычный мой улов за день — 5–8 щук (попадаются экземпляры до 3 кг), 15–20 окуней разного размера (бывали и до 700 граммов) и 2–3 подъязка.
Любопытно, что при ловле в одном месте и на одну блесну чаще в уловах преобладали окуни, реже — щуки и еще реже — подъязки. А однажды получилось соревнование между мною, ловившим с берега, и двумя местными рыболовами, ловившими с лодки. Я посылал блесну в те же точки, в которых они блеснили в отвес. У меня брали щуки, а у них — некрупные судаки. Разные подача и проводка приманок давали и разные результаты.
Этим летом я наконец-то «правильно» поймал спиннингом подлещика граммов на 600. Он добросовестно взял тройник блесны в рот. Ранее мне случалось забагривать лещей колеблющейся блесной, но на этот раз я поймал подлещика честно.
Конечно, бывали и неудачи. Однажды я довольствовался всего 3 окунями после целого дня упорной работы. Потом, правда, узнал, что в тот день по всей Волге клева практически не было.
О поведении хищников
Как-то я попробовал ловить на Иргизе в проводку. Поразило изобилие всякой мелочи. Не успевал поплавок «встать в позицию», как уже кто-то теребил насадку. В основном это была мелкая плотва. Почему же при таком количестве живого корма хищная рыба активно берет искусственные приманки? Казалось бы, только открывай пасть — и будешь сыт. Помню, однажды блесна проходила через густую стаю мелочи. Вдруг вся эта мелочь бросилась врассыпную, а блесну схватила щука.
Мне представляется, что, помимо общепризнанных факторов (голод, хищнический инстинкт), есть и еще нечто, что заставляет хищника предпочитать «железку» или «деревяшку» живой плоти. Есть ли у рыбы любопытство? Посудите сами: все наши приманки лишь отдаленно напоминают живые существа или примитивно изображают их поведение. Вот в воде появилась блесна; она нечто иное, чем то, к чему привык хищник, но ему интересно, ему, если хотите, любопытно узнать, что это такое блестит и крутится. А как он может удовлетворить свое любопытство? Да только зубами — вот вам и поклевка!
Именно на этом участке Иргиза я проверяю все свои самоделки. С помощью плоскогубцев я добиваюсь такой формы лепестка блесны, которая обеспечивает нужное вращение, а затем уже определяю реакцию рыбы. Бесполезно делать вывод об уловистости той или иной блесны на водоеме, где поклевки случаются раз в полгода. Кстати, при дороговизне фирменных приманок перейти на изготовление их собственными руками — это выход. А требуется для этого очень немногое — элементарные слесарные навыки, материал и нехитрый набор инструментов.
Щучьи фокусы
Все любопытные эпизоды при ловле спиннингом чаще всего связаны со щукой. Щука, как известно, большая любительница всевозможных фокусов и умелая акробатка. Как-то в середине дня случилась поклевка на дальнем забросе. После подсечки щука спокойно прошла несколько метров к берегу, затем развернулась и направилась строго от меня к середине реки. По ровному и мощному ходу я понял, что имею дело с солидным экземпляром. Тормоз катушки исправно делал свое дело, ситуация была, как говорят космонавты, «штатная». Я уже подумывал, как бы завернуть хищницу, как вдруг возникло противное ощущение легкости в снасти.
Я подмотал леску и увидел, что она перекушена выше металлического поводка. По всей видимости, когда щука уходила от меня по прямой, леска попала в угол щучьей пасти, так что длины металлического поводка не хватило.
А однажды я уже заканчивал ловлю и делал последние забросы около места причаливания катера. Произошла поклевка, и я в присутствии многочисленных зрителей, ожидавших катера, начал «работать» с этой щукой. После непродолжительной борьбы я прислонил щуку к береговой кромке, взял ее за глаза и вынес на берег. Все было исполнено очень эффектно, да и щука была под 3 кг. Но аплодисментов почему-то не последовало.
Запомнилась еще одна картина. На отмели вдруг показался большой рыбий хвост. Какое-то время он ритмично раскачивался над водой, потом вода сомкнулась. Вероятно, крупный хищник настиг свою жертву, прижал ее ко дну и, стоя торчком, расправлялся с нею. Из-за расстояния я не смог определить видовую принадлежность этого хвоста.
На острове
Если время нашего отпуска и отпуска наших родственников и знакомых совпадает, то дней на десять мы становимся лагерем на одном из островов. Так было и прошлым летом. Моей основной обязанностью, как всегда, стала добыча пропитания. Напротив стоянки я завез с помощью надувного матраца две «резинки». Мой «рабочий день» обычно начинался с того, что я уходил блеснить в голову острова к затопленным корягам. Часа через два я возвращался с 2–3 щуками и десятком окуней. Днем мы с женой ловили на «резинки», но чехонь брала слабо. Основной клев чехони приходится на конец июля — начало августа. За все время нам удалось засолить только сотни полторы чехони.
Ставку я сделал на вечернюю ловлю судака. На «резинки» я поставил судаковые обманки из козьей шерсти и поролона. В первый вечер меня постигла неудача: на закате не было ни одной поклевки, хотя я знал, что судак в этом месте есть. Все встало на свои места на следующий вечер, когда я задержался с ловлей и после заката. Как выяснилось, в середине июля судак берет значительно позже заката, а вот в августе — на самом закате. Поражает джентльменская пунктуальность судака: клев начинается точно в определенное время.
Почти в полной темноте мы с женой помогали друг другу вываживать судачков по 500-600 граммов. Но вот у меня сел солидный судак, и я почему-то решил действовать академически. Подведя его к берегу, я крикнул в сторону нашего лагеря, чтобы мне принесли подсак. Пока его нашли, пока принесли — судак, естественно, благополучно «отмотался». А элементарный прием вываживания судака на «резинке» — это волоком на песок.
Таким образом мы ловили несколько вечеров. Самый крупный экземпляр потянул на 1,5 кг. Судак одинаково хорошо, часто взаглот, брал как на обманки из козьей шерсти, так и на поролон. Улов мы зажаривали в кляре — блюдо чудесное!
Сильная струя, ударяясь в голову острова, отходила в сторону, оставляя у берега тишинки с затопленными корягами. В прозрачной воде, как в аквариуме, была видна всевозможная рыба. Интересно было наблюдать эту подводную жизнь, обычно недоступную человеческому глазу.
В одном месте вдоль берега над водой лежал ствол могучего осокоря, поваленного последним паводком. Как-то я, уже закончив ловлю спиннингом, сидел на этом стволе и любовался пейзажем. Просто ради тренировки сделал дальний заброс и смотрел, как красиво идет моя блесна. И тут в воде возник смутный силуэт, который вскоре оформился в крупную щуку. Щука всплыла из глубины точно в точке прохождения блесны. Открыв пасть, она заглотала блесну вместе с металлическим поводком. Никаких бросков или рывков — я ощутил лишь мягкий толчок. Было очевидно, что это щука не моя. Я все же подсек. Щука как-то лениво перевалилась пару раз с боку на бок и перекусила леску. А я поклялся никогда больше не ставить металлический поводок короче 30 см.
Следует отметить, что, по моим многолетним наблюдениям, и в Волге, и в Иргизе поклевки крупных щук случаются чаще всего в полуденное время — и это в середине лета, в сорокаградусную жару. Как правило, они передаются как мягкое, я бы сказал нежное, прикосновение к блесне или как задержка хода блесны.
Жереха я специально не ловил, изредка он попадался попутно при ловле другой рыбы. Запомнилась поклевка жереха на сильной струе, когда твистер уже был виден. Жерех как бы материализовался из ничего, застыл на мгновение в потоке воды, а затем броском схватил твистер. А однажды метрах в 25 от берега произошла задержка хода блесны. Я подсек. Рыба мощно потянула в глубину и никак не хотела подниматься или подходить к берегу. Спустя какое-то время я все же подтащил ее к себе, ожидая увидеть крупную щуку. Но это был жерех, который как-то странно тянул в сторону. Выяснилось, что один из крючков тройника глубоко впился под самый спинной плавник жереха, весившего 2,5 кг.
Довольно часто попадались голавли, которых отличала очень резкая поклевка. А у язей тройник блесны, как правило, был целиком во рту, хотя рот у язя небольшой.
Отрадно, что на Волге жизнь кипит не только в воде, но и над водой и около нее. Здесь очень много чаек — от громадных, похожих на альбатросов, до мелких крачек. Один островок был облюбован ими для ночлега; они слетались туда сотнями. Островок так и называли «Чайкин остров».
В небе всегда можно видеть парящих орланов, основной пищей которых служит рыба. Я наблюдал однажды, как две крупные чайки никак не могли справиться с подлещиком, плававшим на поверхности. Вот уж действительно: «Видит око, да клюв неймет». Тут вмешался орлан: раскинув свои могучие крылья, он завис над рыбой, схватил ее когтями и унес.
Ранним утром яркими стрелами приносятся над водой зимородки. Цапли тоже составляют неотъемлемую часть волжского пейзажа. Есть много интересного в их поведении. Под вечер одна цапля прилетала на отмель напротив нашего острова, затем к ней присоединялась другая. Они стояли рядом или медленно ходили друг около друга, затем разлетались в разные стороны. Это странное рандеву повторялось каждый вечер.
Автор: А.Барышников
Фото автора (2)
Этот очерк Андрея Барышникова был опубликован в «Российском рыболовном журнале» номер 1/1999. Воспроизводится по материалам редакционного архива.