Во многих альпийских озерах форель начинают активно ловить лишь с июня, а большинство рыболовов считает главным сезоном сентябрь. Однако же, на рыбалке — пожалуй, даже еще чаще, чем на охоте — отдельные люди то и дело решаются нарушить обычаи и золотые правила, и тогда даже на самом маленьком ручейке их могут ожидать большие приключения. Именно такого приключения я и жаждал, готовясь последовать приглашению моего друга Йозефа, хорошо известного специалиста по озерной форели, дунайскому тайменю и озерному гольцу. Нашей целью было прекрасное, с обильным притоком воды озеро площадью более четырехсот гектаров, длиною почти шесть километров и глубиною до шестидесяти метров.
Будучи новичком в ловле озерной форели, я хотел выдержать у Йозефа хотя бы теоретический экзамен и поэтому в первый же совместный выезд отбарабанил ему по этой теме, как на докладе, все, что только заслуживало внимания; в ответ мой друг сочувственно кивал и мягко улыбался. Но когда дело дошло до суровой практики, лодку выбрал он, причем такую, которая хорошо держит курс, ибо нет ничего хуже, чем часами или днями грести в лодке, постоянно отклоняющейся влево или вправо. Тем же, что из предлагавшихся напрокат лодок он выбрал не тяжелую и неуклюжую, а одну из самых легких, мы обязаны его наметанному глазу.
Обычную для этих мест огромную катушку, привинченную к корме, Йозеф снимает. Вместо нее мы будем использовать мощные трехметровые удилища с технически совершенными мультипликаторными катушками, поскольку работать ими в случае поклевки куда спортивнее и интереснее, чем крутить прикрепленную к лодке катушку с ее непомерно толстой, на наш взгляд, леской. «В Древнем Риме, — комментирует Йозеф, — крупных сомов вытаскивали из реки на цепях бычьей упряжкой». Вообще же, я изучил старые карты озера и размышляю о донных и поверхностных течениях, о видимых и невидимых притоках, поскольку, по логике вещей, от этого должно зависеть, где искать крупных хищников. От бесед на эту тему с местными у нас осталось неприятное впечатление, что нас хотят скорее одурачить, чем снабдить полезным советом, но это можно было понять, поскольку количество выуженных капитальных экземпляров уже давно не поспевало за наплывом рыболовов.
Теплая весна и безоблачные дни привели к тому, что верхние слои воды уже значительно прогрелись, поэтому, как полагает Йозеф, крупные форели успели уйти на глубину. Мы ведь собрались охотиться на большую донную форель, а не на молодую и мелкую пелагическую, и пока нет дождей или гроз, вряд ли стоит рассчитывать, что гиганты поднимутся наверх. Попытку половить у поверхности среди стай уклейки, к которым донные форели иногда выходят поохотиться в утренних и вечерних сумерках, Йозеф намеревается предпринять лишь в том случае, если дорожение у дна не даст результатов.
Мы с Йозефом гребем попеременно; чтобы всегда точно знать, сколько лески за бортом, мы применяем специальные лески для глубоководного дорожения, имеющие цветную маркировку. Кроме того, для каждой из наших двух удочек у нас есть дорожечное грузило с направляющим крылом (которое предотвращает мешающее ловле рысканье грузила), опущенное на отдельной леске. Леска удочки соединяется с этой вспомогательной леской посредством некоего подобия прищепки для белья, так что в случае поклевки разъединение этих лесок не вызывает проблем. По сравнению с установкой дорожечного грузила непосредственно на основную леску, такой способ обладает тем преимуществом, что во время вываживания, обыкновенно крайне напряженного, не приходится возиться с этим грузилом, которое ввиду его значительного веса доставляет неудобства. В качестве приманок мы используем замечательные продолговатые блесны типа Comersee, рыбок на снасточке и, время от времени, импозантные перламутровые блесны. Причем используем мы все это один день, два дня и вот уже третий день — совершенно безрезультатно.
Вечером третьего дня я, чтобы отдохнуть от тяжелой гребли, сажусь ловить налимов и вытаскиваю семь штук размером чуть побольше двадцати сантиметров. Но когда я собираюсь отдать их хозяйке пожарить, Йозеф отбирает их у меня! Итак, утром следующего, четвертого дня мы насаживаем на наши снасточки налимов. И вновь поочередно гребем, несмотря на боль в мышцах и мозоли на ладонях, гребем час за часом, иногда быстрее, иногда медленнее. И в то время как солнце подходит к высшей точки своей траектории, наши надежды, наоборот, угасают.
Поклевка происходит в 11.35, разумеется именно тогда, когда я надрываюсь на веслах; словно молния, она снимает с нас сонливость. Йозеф инстинктивно подсекает, волнение пронизывает нас, как высоковольтный ток. Уже несколько минут спустя становится ясно, что это не мелочь, а капитальный экземпляр! И леска звенит от него, как струна! Йозеф командует, а я подчиняюсь, словно раб на галере. Медленнее, быстрее, так держать, годится, право руля, лево руля, в порядке, так, нужно уйти от отмели с камнями и корягами, да, и дальше, дальше…
Примесь зависти по поводу того, что не у меня в руках удилище, улетучивается; я, как произведением искусства, наслаждаюсь осторожными и точными движениями Йозефа, которыми он отвечает на рывки крупной рыбы. К 11.45 ему удается повернуть дело так, что рыбе приходится тащить нашу лодку. Это нужно уметь. Теперь работает форель, а не мы!
Опасное положение создается, когда еще не побежденная форель почему-то вдруг направляется к лодочному причалу на восточном берегу, где у нее предостаточно возможностей запутать леску и затем порвать ее. Однако Йозеф уверенно справляется и с этой ситуацией, он даже использует ее, чтобы начать выбирать леску. Незадолго до полуденного звона колокола форель впервые показывается нам, в типичном лососевом прыжке из воды. У нас захватывает дух — такой огромной кажется великолепная серебряная торпеда. Еще через полчаса наступает долгожданный момент. На багорик мы не надеемся и решаем применить петлю из стальной проволоки, надеваемую на хвост и при правильном использовании исключающую потерю добычи. В то время как я подвожу петлю, восхищаясь лежащей на воде возле лодки утомленной рыбой, в голову мне приходит мысль, что мы не добились бы успеха, не налови я случайно налимов, и это чуточку утешает меня в том, что во время такого восхитительного вываживания мне было суждено быть только зрителем. А другим утешением стали еще две шестифунтовые форели, попавшиеся мне до конца отпуска, хоть они и показались карликами по сравнению с роскошной форелью Йозефа. Одно мне было ясно: кто однажды померится силами с озерной форелью, то никогда ее не забудет и станет пробовать ловить ее снова и снова. В других водоемах, в другое время, на другие приманки, быть может, на крупные палмеры или лососевые мушки… Но это уже будет приключение совсем иного рода, чем апрельская ловля дорожкой.
Профессор Иоганн Адольф Бёк (Professor Johann Adolf Boeck) был австрийским писателем, журналистом и заядлым рыболовом. В журнале Sportfischer некогда публиковались его этюды, посвященные ужению рыбы какого-нибудь одного вида в тот месяц, когда выходил номер журнала, причем сочетание рыбы и сезона всегда оказывалось неожиданным. Все эти тексты очаровательны. «Озерная форель в апреле» взята из номера 4 за 1978 год: Prof. J.A.Boeck. Seeferellen im April. In: Sportfischer, 1978, Nr.3, S.8–9. Перевод Д.Баличева.