У нас любят запах привезенных с подледного лова хариусов, потому что эти хариусы пахнут огурцами. Пахнут так сильно, что подвозивший меня на своем «газике» шофер похвалился:
— После того как тебя высадил, целый день в кабине, словно в теплице, огурцами пахло.
Дома, лишь рюкзак развяжешь, сразу восторги:
— Ах, как огурцом запахло! Аж слюнки текут.
Правда, жена чаще сравнивает запах пойманных зимой хариусов с ароматом принесенного с мороза свежевыстиранного белья. Все равно, приятно.
Но летом этот запах исчезает начисто. Наловлю, принесу, все нюхают. Пахнет рыбой и больше ничем. Та же река, те же хариусы, а запаха нет. Я не мог докопаться до причины, пока не стал ловить налимов. Рыба эта ночная и ловится на короткие, наживленные гольянами закидушки. Насторожишь с вечера десяток самоловов, утром почти на каждом по налиму. Обязательно, один из них «поселенец». Едва ли не с метр в длину, с большой жабьей головой и тонким хвостом.
Мне говорили, что в июле «поселенцы» начинают «дурить». Ни с того, ни с сего, выныривают из воды и шлепают хвостами. В это время можно запросто наловить «поселенцев» сколько угодно. Только нужно иметь маленькую блесну-нанайку. И еще: клев начинается не раньше полуночи и продолжается всего час-полтора, не дольше. Потом все стихает до следующей полуночи…
Однажды я отправился на рыбалку, но за целый день не поймал даже на уху, и решил остаться на завтра. Ночью, понятно, захотелось попытать счастья на налимах. Обосновался у коряжистого омута, развел костер и принялся ждать. Костер горел ярко, и мне было хорошо видно, как в том месте, где к омуту прижимается речная стремнина, вскипают буруны, кружат ивовые листочки и небольшие клочья пены. Рыбы не было и признаков.
Я уже начал думать, что затея зряшная, и не лучше ли насторожить закидушки, как вдруг у самого берега раздался всплеск. Торопливо забрасываю мормышку, сразу же кончик удилища затрепетал от поклевки, и скоро огорошенный переселением налим заелозил по гальке. Следом вытаскиваю второго, а потом… Потом мормышку схватил хариус. Серебристый «селедочник» граммов на триста клюнул среди ночи на пустую мормышку, едва она успела коснуться воды. За ним второй, третий, четвертый. Снова «поселенец», и снова несколько хариусов. Да все один к одному!
Омут кипел от плещущихся рыб. Кого там было больше, хариусов или налимов, сказать трудно. Главное, почему они «плавились» вместе? Ну, хорошо, налим рыба ночная, ему и положено. А на кого охотились хариусы? Холодно, комары не летают, ручейникам скатываться рано. К тому же ночью!
…Что-то похожее происходит на Колыме с ласточками и летучими мышами. Ласточки летают днем, кожанки — ночью. Ласточки на зиму отправляются в Африку, кожанки — в Уссурийскую тайгу. Но летят-то в одной стае. Один ученый мне рассказывал, сколько ловчие сети ставили, всегда попадаются вместе. Только и того, что ласточек было больше.
Клев закончился так же внезапно, как и начался. Только что вытаскивал одну рыбу за другой, и вдруг, словно обрезало.
Все равно, спасибо! Собрал добычу в рюкзак, на мотоцикл и домой. У нас всегда в конце июля заморозки. Пока добрался, едва не околел. Зато к рассвету дома. Жена открыла дверь и, едва, я сбросил рюкзак, воскликнула:
— Ой, как хорошо бельем с мороза пахнет! Лида, Лена! Папа опять тех хариусов, что огурцами пахнут, привез…
Вот и вся история. Оказывается, пахнут огурцами свежепойманные хариусы и зимой. И летом. Только в теплую пору этот запах быстро исчезает, и я его просто не успеваю довезти домой. А вот почему хариусы «плавились» вместе с налимами — не знаю.
Автор: С.Олефир
Этот рассказ Станислава Олефира был опубликован в номере 1/2001 «Российского рыболовного журнала». Воспроизводится по материалам редакционного архива.