Подгоняемые рыбацким азартом, мы мчимся на собачьей упряжке по льду Пенжины к местечку Три юрты. Когда стояли здесь эти юрты? Наверное, очень давно. Сейчас — пусто. А вот название осталось и живет само собой. Пройдут еще десятки лет, а оно будет. И сколько таких мест на реке! Дрокинская рыбалка, Ахмедова избушка, Окланская перевалка… Давным-давно нет тех людей, а имена их живут. Они — вечная память об ушедшем, канувшем в реку времени, память земли.
Три юрты примечательны тем, что именно здесь встречаются вода морская и вода речная, решая свой вечный спор о границе. Пенжинская губа занимает третье место в мире по высоте приливов, которые достигают здесь тринадцати с лишним метров. И эта огромная масса морской воды устремляется по сужающемуся к устью реки заливу, навстречу речной. Нетрудно себе представить, что происходит при встрече.
Зима несколько укрощает это буйство. По крайней мере, теперь оно скрыто от наших глаз полутораметровой ледовой толщей.
Сколько было об этой поездке разговоров, рассказов о чудесной рыбалке! Сколько раз казалось, что все уже решено и стоит только запрячь собак… И что-то всегда срывало эти планы.
Давно были налажены снасти, подыскана подходящая лопата, усовершенствована пешня. Ведь пробиться сквозь ледовый панцирь Пенжины — дело нешуточное. Мы не раз бегали на речку возле села, проверяя надежность наших приспособлений. Наконец, остановились на пешне с наконечником, выкованным из пальца вездеходной гусеницы. У этого наконечника было очень важное преимущество: при ударе он вибрировал и тем самым скалывал подрубленный лед, выполняя, таким образом, сразу две операции. С такой пешней мы добирались до воды чуть ли не вдвое быстрее и затрачивали меньше сил.
А теперь мы в пути, радуемся веселому бегу собачек, яркому солнцу и тому, что чуточку потеплело. Ночью-то было за сорок.
Склоны гор разрисованы кружевами заячьих следов, лисьими строчками и набродами куропаток. Сами же куропатки висят белыми яблоками на прибрежных зарослях тальника. Интересный факт: южнее, где зима значительно теплее, птицы эти всегда в снегу, а здесь в самый лютый мороз — на ветках.
Наконец-то, кажется, подъезжаем. Как же долог путь! Выехали затемно, а вот уже и за полдень перевалило.
На месте никого нет. К счастью или нет — не знаю. С одной стороны, радостно, что до тебя никто не ловил. А с другой — может, тут и делать нечего, раз никто не приехал.
Но думай, не думай, а что судьбой заготовлено, то и будет. Все равно до начала рыбалки еще далеко. Надо прорубить лунки, запасти дров, приготовить место для ночлега. А это большая работа.
На одной собачьей упряжке много не увезешь. У нас нет с собой даже кукулей. По оленьей шкуре на брата, чтобы теплее было сидеть на нарте да на случай прилечь у костра. Но одеты, конечно, мы надежно. В кухлянках, брезентовых камлеях поверх них, меховых штанах, торбасах с чижами, меховых рукавицах. Иначе здесь нельзя. Южанин, привыкший ходить полураздетым, невольно задастся вопросом: а как же во всем этом одеянии поворачиваться да еще что-то делать? Но ничего, если привыкнуть, то можно и ходить (а порой даже бежать), и выполнять разную работу.
Вот работой-то нам и предстоит заниматься. Готовимся к ночевке. Из снежных пластов делаем нечто похожее на иглу эскимоса. Для прочности поливаем сооружение водой из только что прорубленной лунки. Здесь, если поддерживать небольшой костер, можно переждать ночь, так что и пурга не особенно страшна, хотя и неприятна. И мы молим Бога, чтобы ее не было.
Кажется, все готово. Остается малость передохнуть, попить чайку – и закинуть удочки. Даже о свежей насадке мы не забыли: подъезжая к реке, подстрелили четырех куропаток. Да-да, не удивляйтесь! Куропатки для кунджи — самая лучшая приманка. Теперь самое время рассказать о наших снастях. Что-то удерживает рыбу именно здесь, на этом месте. Не поднимается она зимой выше по реке. А как пойдет весной на нерест корюшка — и кунджа за нею. Вот и наша блесна, если можно ее так назвать, напоминает корюшку. Но только отдаленно. На самом деле это кусок свинца с залитым в нем большим тресковым крючком. Вес ее не менее 300–350 г, потому что ловить приходится на сильном течении. А еще — миллиметровая леска и ручка из лиственницы, прочная и надежная. Никакая другая, наверное, не выдержит рыбину в 7–9 кг, которую надо поднять из лунки.
Пора по местам. Открытая вода исходит паром, подергивается коркой льда. Зимний день на Севере короток, как заячий хвост, и солнышко уже глядит на закат.
Разрезаем на несколько кусков куропатку. Насадку кунджа любит крупную, с кулак. Такую и цепляем. Главное, чтобы косточка какая не угодила на жало крючка.
Поплевав на блесну с насадкой, бросаю все это в лунку, приговаривая: «Клюй, рыбка, большая и маленькая!»
Кстати, молодь кунджи в это время тоже попадается. Но ведь любому рыболову хочется поймать покрупнее. Повозиться с ней, выдернуть из лунки с волной воды, чтобы на тебя хорошо плеснуло и повисло потом сосульками на торбасах и кухлянке. Вот, мол, как я ее тащил, что она натворила. Словом, чтобы было все, как на настоящей рыбалке.
Размечтавшись, я чуть было не выпустил из рук махалку. Хорошо, что успел перехватить. И началось! Я ее к лунке подтягиваю, стараюсь завести, а она куда-то под лед, подальше. И каждый ее рывок, как укол: только бы не ушла, не обломила крючок!
Наконец, голова в лунке. Кунджа торпедой летит вверх. Вот она на льду. Килограммов восемь, не меньше. Ради такой и на край света поедешь, никакой мороз не удержит!
Уже на закате берем еще одну такую же. А на следующий день снова сидим возле лунок, ждем поклевок. Они не так часты, как хотелось бы. Крупная рыба не ходит косяками.
Потом варим суп из куропаток, пьем, обжигаясь, душистый бульон, радуемся удаче, тому, что, наконец-то, осуществилась наша мечта и мы здесь, у Трех юрт. Ночью, возвращаясь домой, думаем о новых поездках. Они еще будут, еще не раз удастся мне утолить рыбацкую страсть на льду удивительной реки Пенжины.
Автор: В.Евдокимов
Фото А.Терещенко
Этот рассказ Виктора Евдокимова был опубликован в «Российском рыболовном журнале» номер 6/2001. Воспроизводится по материалам редакционного архива.