Ловля той или иной рыбы во время ее основного сезона может быть прекрасным спортом, но иногда становится и рутиной. Поэтому тот, кто хочет совершенствоваться в качестве рыболова-универсала, охотно попадает в сложные ситуации, нередко возвращается домой без улова и тем не менее пребывает в отличнейшем настроении, поскольку чувствует себя переполненным новыми открытиями. Такое случается, например, при целенаправленном ужении подуста в холодное время года, скажем в январе, но только до или после дней или недель с трескучим морозом. Ибо когда озера и старицы замерзают, а реки окаймляются заберегами, подуст сидит в своем зимнем укрытии и ни на что не реагирует, не говоря уж о том, чтобы попадаться на крючок.
Самые блестящие перспективы бывают в те периоды, когда уровень воды, значительно повысившись, стабилизируется на более или менее продолжительное время. Такие условия совсем нередки в последние годы с их сравнительно теплыми зимами; часто целыми днями вместо снега идет дождь, или уже выпавший снег, растопленный теплым ветром либо дождем, превращается в воду и стекает в водоемы. Это сигнал для любителей всей разрешенной к вылову рыбы, ибо она с подъемом воды собирается в определенных местах, будь то в притоках или в старицах, в стоячих же водоемах там, где впадающие в них воды несут с собой дополнительный корм. Неожиданные успехи тогда может принести ловля подуста, наряду с которым попадаются также голавль, плотва и красноперка, а при использовании в качестве насадки червя — еще и налим.
Когда после рождественских морозов новый год принес с собой теплый фён, бушевавший несколько дней и ночей, за которые снег растаял, а рыбацкие тропинки по берегам водоемов раскисли, я решил провести на одной из стариц эксперимент с подустом. Запасшись белым хлебом, опарышем, сыром и подлистниками, я провел некоторое время в поисках подходящего местечка. Местные рыболовы проговорились о том, что подуст ожил, но не сказали, где его можно найти. В старице, которую еще две недели назад можно было перейти вброд в коротких сапогах, уровень воды достиг в среднем полутора метров, а отдельные места были почти вдвое глубже. Где же начать ловить на этом двухкилометровом водоеме?
В месте соединения старицы с большой рекой, по которой ходили баржи, находилось сужение. Здесь вода, подпираемая проходящими мимо судами, бурно текла то в одну, то в другую сторону. Летом это было бы заманчивое место, но теперь, когда из-за низкой температуры воды реакция большинства видов рыб значительно замедлилась, течение временами казалось мне слишком быстрым. Тогда я вспомнил о большой глубокой яме метрах в двухстах от места слияния, где старица уже достигала своей полной ширины. Там, по моим предположениям, вода тоже двигалась в ритме проходящих судов, но уже гораздо медленнее. Кроме того, я прикинул, что прикормка там должна была в основном остаться на мели и подействовать в полную силу.
В моем распоряжении была лодка, которую я намеревался причалить к берегу. Из снастей я выбрал шестиметровое спортивное удилище без колец, достаточно жесткое, с самодельной гибкой вершинкой, а к нему леску 0,08 мм и крючок номер 16. Сюда явно подходил сверхчувствительный бальзовый поплавочек, покрытый ввиду пасмурной погоды ярко-желтой акриловой краской. Но как теперь дать знать подустам, что тут есть, чем поживиться? Вода была довольно мутной, поэтому наряду с запахом прикормки наверняка были бы кстати и как можно более заметные «облака». И по совету одного из местных я вывалил в смесь из панировочных сухарей, мелкой кукурузной крупы и пшеничных отрубей десять стаканов свежего йогурта. Вышло суховато, но я добавил немного воды.
Эту влажную массу можно было прицельно бросать мягкими тяжелыми комками на нужные мне десять метров, предварительно щедро сдобрив ее опарышем и подлистниками. Попытка добавления живого корма задолго до начала ловли или даже накануне рыбалки окончилась бы неудачей, поскольку большинство червей и опарышей погибло бы.
— Ну вот, — подумал я, когда роскошные молочные облака, словно растущие вниз атомные грибы, распространились в воде, — теперь подусты могут подходить, а как только они придут, я их поймаю!
Прошел час без каких-либо признаков жизни, за ним второй, и мною овладела мучительная мысль о полном провале моей кампании. Каждый из нас не раз испытывал это отвратительное и тягостное ощущение, когда кажется, что все, что только можно, сделано неправильно, и когда в досаде убираешь снасти в чехлы, а остальные принадлежности в рюкзак, пока дело не доходит, наконец, до заброшенной удочки, собираемой в последнюю очередь.
Подкрепившись глотком шнапса из бутылки, я беру в руки удилище — но ярко-желтый поплавочек исчез! Где же он? Я быстро подсекаю, к сожалению слишком быстро, ибо только я успеваю почувствовать мощное, живое сопротивление, как леска обрывается на узле крючка и прерывает первый в этот день контакт с обитателем глубин. С несколько глупым видом я разглядываю пустой конец лески, но затем молниеносно привязываю новый крючок, насаживаю на него двух мелких, бойко извивающихся подлистников и снова забрасываю. Что то будет? Не успевает поплавочек встать, сигнализируя, что насадка зависла в нескольких сантиметрах над дном, как он уже отчетливо вздрагивает, потом замирает и через несколько секунд медленно, под углом уходит в воду.
Подсечка — но на этот раз осторожная, и вот уже удочку сильно потянуло от меня на середину старицы. Когда я сдерживаю натиск, его сменяет характерная вибрация и перемена курса. Да, это поклевка крупного подуста, которую ни с чем не спутаешь, как не спутаешь и последующие его действия. Длинное спортивное удилище с его замечательным строем берет основную работу на себя, остается лишь более-менее правильно им управлять. Удилище утомляет рыбу за счет правильного сочетания податливости и упругости. Куда бы рыба ни направилась, сверхтонкая леска с неумолимым постоянством сдерживает ее, все легче и легче останавливая ее порывы, пока рыба, наконец, не показывается впервые на поверхности. Сердце рыболова замирает — это подуст длиною полметра!
Он сопротивляется, как сопротивляются подусты во все времена года, совершая сильные прямые броски, пока силы вдруг не покинут его и он покорно не даст подвести себя к подсаку. Тогда он либо испугается сетки, ударится головой о дужку подсака, порвет леску и уйдет, либо в поисках спасения скользнет в сетку (которую рыболов, разумеется, держит неподвижно) и потом будет в ней сильно трепыхаться.
До 14 часов поклевка следует за поклевкой. Затем клев кончается. Оглядываясь, я замечаю, что теплый западный ветер сменился злым и холодным восточным. Я умолчу о количестве пойманных подустов — в итоге у меня осталось ощущение какой-то сказки. За исключением дюжины мелких, длиною в пядь, экземпляров, все подусты были одинаковыми и весили по 1100 граммов. Никакой другой рыбы не попалось, из чего можно сделать вывод, что стая была необычайно плотной.
Автор: И.А.Бёк
Перевод с немецкого Д.Баличева
Профессор Иоганн Адольф Бёк (Professor Johann Adolf Boeck) был австрийским писателем, журналистом и заядлым рыболовом. Его «Подусты в январе» взяты мною из журнала Sportfischer за 1978 год: Prof. J.A.Boeck. Nasen im Jänner. In: Sportfischer, 1978, Nr.1, S.7–8.