Если среди зимы в Магадане мужчины и автобусы запахли свежим огурцом, значит, пошла корюшка. Да не просто корюшка, а зубатка. Косяковая! Каждая в двести-триста граммов! Из-подо льда тащишь — вода в лунке бурлит. А уж вкусная!
По выходным город пустеет. Все на корюшке. Однажды в субботу к нам Ельцин прилетел. Едет с губернатором по Магадану, а людей почти не видно. Одни милиционеры. Ельцин губернатора даже заподозрил, не запретил ли тот народу во время его визита на улице показываться, верноподданнический восторг проявлять.
— А у нас корюшка пошла, — объясняет губернатор. — Все на море.
И, чтобы поднять президенту настроение, рассказал губернатор такую притчу. «Сидят два колымчанина возле лунок, корюшку ловят. Один и говорит другому: «До чего неважный клев! Пошли лучше на свадьбу». — «А где свадьба?» — спрашивает товарищ. — «У нас дома». — «А кто там женится?». — «Да я!».
— Видите, Борис Николаевич, им корюшка интереснее собственной свадьбы, а о Вас, извините, и говорить не приходится!
Как на грех, когда президента туда-сюда возили, я возвращался с рыбалки. На мне тулуп с плащом, на спине огромный рюкзак, под мышкой заправленный в чехол большой ледобур. Лицо загорело и обветрилось до черноты. Со стороны глянуть — настоящий душман с гранатометом в руках. Милиционеры меня и тормознули. Пока, мол, дорогу переходить нельзя. Я с полчаса торчал у перекрестка. И все время жалел москвичей. У нас-то подобный визит раз в десять лет, и то я взвыл, а в Москве по десять раз на день! Я бы только из-за этого оставил столицу и сбежал в Магадан! Он тоже столица. Даже песня такая есть: «Стоял на пути Магадан — столица колымского края».
Кстати, через некоторое время в Магадан заглянул и великий реформатор Гайдар. Корюшка в тот день не клевала, все мужики были в городе. Гайдар удивился их большому количеству и сказал сакраментальную фразу: «Север перенаселен!». У нас это приняли как сигнал к действию и начали закрывать горняцкие поселки…
Лично я с собственной свадьбы никогда не убегал. Может, потому, что там, где женился, корюшка не клюет. А вот здесь, в Магадане, из-за новогоднего стола, — было. Вместе с елкой.
Решили мы в компании с бывшим летчиком Петровичем и моим соседом Женей встречать Новый год. Мы с Петровичем на холостом положении, а у Жени жена Наташка. Встречать, понятно, решили у Жени. Нормально. И на рыбалку — вместе, и за стол — общим коллективом.
Это дело мы запланировали давно, и вдруг за пять часов до застолья сообщают: Пошла корюшка!
Ничего страшного, решили мы, сейчас к рыбалке приготовимся, Новый год встретим и отправимся на море. У нас машина с большим салоном, лампа-фара, все удобства. На лед выедем, лунки пробурим, лампу-фару в одну из лунок воткнем, а через остальные будем ловить корюшку. Корюшка на свет хорошо идет.
Все быстро упаковали, даже дрова загрузили, чтобы уху с чаем готовить, и принялись ждать двенадцати часов. По телевизору концерт идет, а нас тоска давит. Там корюшка косяками ходит, а мы себе удавку на шею этим застольем накинули.
Петрович не выдержал и начинает:
— Дорогая Наташа, ты знаешь, что сейчас мужиков почти в два раза меньше, чем женщин? Я имею в виду дееспособных мужиков. А у тебя целых три! И все дееспособные. Ты счастлива?
— Ужасно! — смеется Наталья. — Только нужно сначала проверить, все ли вы дееспособные. Если так, счастливей меня, наверное, нет во всем Магадане.
— Вот-вот, — с упреком говорит Петрович. — Сама счастлива, а с нами счастьем поделиться не желаешь. Давай сегодня, пока на море прилив, соберем со стола все это дело в сумки и поедем встречать Новый год на бухту. Я обещаю первую корюшку поймать в твою честь.
— Так и знала, — говорит Наташа, — что вы мне все испортите. Даром, что ли, я елку наряжала?
— А мы и елку с собой возьмем, — как о уже решенном заявил Петрович и, не дав Наташе опомниться, подошел к елке, вытащил из розетки вилку и вместе с гирляндами потащил в машину.
Я думал, одни мы с вечера явились на рыбалку, ан нет. Километрах в пяти от берега среди бухты посвечивали фарами машины, горели костры, мелькали силуэты рыбаков. Подъезжаем, а там а-ля-фуршет в самом разгаре. Выставили на лед столы, бутылки, закуску, даже снежную бабу слепили.
То там, то сям среди мужиков мелькают женщины. В основном моложе и даже симпатичнее Наташи. Чтобы поднять настроение нашей спутнице, мы с Петровичем нагребли сугроб снега, воткнули в него елку и включили гирлянды. Ах, как ухватились за головы приехавшие раньше нас мужики! Ах, как завидовали Наташе их женщины! Все дружно перенесли столы к нашей елке, и пошли любовь и братание. Разве в квартире такое застолье устроишь?
В самый разгар веселья подъехала еще одна машина, из нее выбрались три мужика и принялись спрашивать, нет ли у нас запасной одежды? У них в кабине совершенно мокрый, два раза тонувший рыбак, и его нужно переодеть. В город по отливу не выбраться, а у них ничего нет. Мы быстро собрали гору всяких тулупов, рубашек, штанов, налили по чарке мужикам, налили утопленнику и услышали совершенно потрясающую историю.
Там, где в нашу бухту впадает река Магаданка, эти мужики поставили на лед свой балок. В полу балка прореха с письменный стол. Под прорехой прорубь для ловли корюшки. В балке, само собой, печка, нары для спанья, стол, аккумулятор для освещения. Натопил печку, и хочешь — рыбачь, хочешь — спи. Нормально!
Через неделю два пенсионера поставили рядом палатку. Старики спокойные, приветливые, почему не поставить?
Новый год мужики решили, как и мы, встретить на рыбалке. Накрыли в балке стол, нарядили елку и принялись ожидать напарника Сережку. Обещал быть с вечера, но где-то застрял. Без Сережки начинать не хотелось, но и терпеть было трудно. Мало-помалу на троих две бутылки и прикончили. Сидят, удивляются, куда подевался их товарищ, а того все нет. Вдруг дверь распахивается, на пороге появляется весь в грязи, совершенно пьяный Сережка. Что-то промычал, счастливо заулыбался, шагнул прямо в прорубь и исчез. Мужики туда — пусто. Только вода урчит. По отливу течение в этом месте — будь здоров!
Напугались ужасно, а что делать, не знают. Бежать в милицию — так пьяные ж, сидеть просто так — тоже нельзя. Для прочистки мозгов выпили по стакану водки, но помогло мало. Один в прорубь глядит, другой плачет, третий ругается. Беда!
Вдруг снова распахивается дверь, снова появляется еще более пьяный Сережка, снова улыбаясь, пытается что-то рассказать, делает шаг вперед и снова исчезает в проруби. Понятно, у мужиков волосы дыбом. Ничего не могут сообразить. Только один заметил, что Сережка уже умытый и на нем совсем другая куртка.
А случилось вот что. В первый заплыв Сережка, попав в воду, сразу протрезвел и даже попытался догрести до своей проруби, но течение было слишком сильное. Зато впереди белело еще одно вырезанное во льду окно. Пуховая куртка не успела намокнуть, поэтому на дно не тянуло. Сережка не торопясь доплыл до этого окна и вынырнул в палатке пенсионеров.
Дремавшим у проруби старикам показалось, что из воды показалась нерпа, и они не очень удивились. Эти звери бултыхаются здесь каждый день. Но когда «нерпа» загнула трехэтажным матом, пенсионерам стало нехорошо. Дрожащими от страха руками выручили Сережку из воды, раздели, протерли досуха, нарядили в свою куртку и налили для сугреву стакан водки. Затем отправили в балок.
Второй заплыв Сережка выдержал почти спокойно и пенсионеров особо не напугал, но и не обрадовал. Они не стали его переодевать, водки тоже не налили, а взяли под руки и повели домой. Подошли к балку, а там закрылись на крючок и открывать не торопятся.
— Кто там? — спрашивают.
— Это я! — кричит Сережка и, понимая, почему потерял все доверие, добавляет: — Не бойтесь! Я не один. Мы втроем!
Наконец, во всем разобрались, сунули утопленника в машину и поехали искать для него одежду.
Пока мы возились с Сережкой, пока смеялись да переспрашивали мужиков, наступил Новый год. Открыли шампанское, разлили и, дождавшись курантов, выпили. Потом были поздравления, салют, а после салюта у Петровича клюнула первая корюшка. Сразу все вспомнили, зачем приехали на бухту, разбежались и замахали удочками. Скоро клюнула у Жени, затем две корюшки вытащил и я. Косячок налетел дружный, но небольшой. С полчаса поклевало — и как отрезало. Наша компания успела поймать килограммов пять, можно было готовить уху или жареху, но возиться никому не хотелось. Смотали удочки, забрались в машину и уснули.
Проснулись, когда почти рассвело. Людей и транспорта в бухте прибавилось, со стороны города потоком шли машины. Ехали те, кто решил встретить Новый год дома за праздничным столом и у телевизора, а первый день Нового года — на ловле корюшки.
Ближний к нам берег навис над бухтой обрывом высотой в трехэтажный дом. Сразу за этим обрывом конечная остановка городского автобуса. Слезай с автобуса и топай в обход километров пять. Но уж нет! Лучше с обрыва. Автобус приходит через пятнадцать минут, и каждые четверть часа над обрывом появляется цепочка очередных десантников. Под обрывом метель надула сугроб грязного снега. Вот на него и вся надежда. Летят вниз ледобуры, рюкзаки, даже саночки со связками дров, затем на животах, спинах и как попало десантируются сами рыболовы. Ссыпались, почесали ушибы, собрали имущество — и бегом к лункам.
Позже всех на обрыве появляется известная всему Магадану старая каторжанка баба Галя со своим дедом Михой. Подзадержались, пока вылезали из автобуса, и к обрыву пришли с опозданием. Долго ходили в поисках удобного спуска. Наконец, отчаялись и ринулись вниз. Все нормально, даже не ушиблись. Одна незадача: рюкзаки и ледобур остались на обрыве. Забыли! Немножко поругались, закурили и принялись ждать очередной автобус. Приедут, сбросят.
Уже совсем светло. Видим кромку воды у ледового поля. От нас до нее с километр. Там море, чайки, нерпы. Петрович достал бинокль, забрался на капот машины и наблюдает за рыбаками. Высмотрел, но совсем другое. Один из перебравших на новогоднем празднике рыбаков в поисках уловистого места не заметил трещину и провалился в нее передними колесами. Сейчас отлив. Если отливная вода потащит за собою лед, прощай, новехонькая «Ауди»! Сами рискуя оказаться в трещине, несемся к месту аварии. За нами торопится еще пара машин. Подъехали, привязались за «Ауди», подхватили и потащили из трещины. Счастливый водитель заискивающе тискает всем руки, предлагает деньги, но брать за это деньги у нас не принято.
Добрый час пытаемся ловить прямо из трещины, но ничего кроме вертлявого налима не выудили. Высокий мужик, которому этот налим попался, старается незаметно бросить добычу в воду, но поздно. Заметили и устроили хохот. Примета — вернее не бывает: попался налим — можешь не сомневаться, в эту минуту у твоей жены гостит пожарник или милиционер.
Петрович снова занялся биноклем и минут через пять объявляет:
— Что-то вон та белая «Тоёта» уехала подальше от толпы — и никуда. Нужно проверить, вдруг у них клюет?
Смотали удочки, и к «Тоёте». Подъезжаем, а там любовь. Как в песне:
Возле свого Коленьки
Я лежала голенька.
И, конечно, для красы
Я сняла с себя трусы.
Главное, на нас никакого внимания. Совсем не стыдно. Стало стыдно нам с Женей. Решили срочно уезжать, а Петрович запротестовал:
— Даром горючее жгли? Давайте хоть попробуем.
— Что попробуем? — не отрывая глаз от влюбленных, спрашивает Женя.
— Не то, о чем ты размечтался. Ловить корюшку попробуем, — назидательно говорит Петрович.
Выбрались на лед, пробурили по лунке и… Сразу же у всех троих заклевало. Правда, глубина метров двадцать пять, но корюшка крупная! В нашу сторону пылят еще три машины. Тоже в бинокль высмотрели. Подъехали, забурились. Идет работа — и у нас, и в «Тоёте». Наконец, те, что в «Тоёте», натешились. Парень оделся, выбрался из машины, крикнул «С Новым годом!», и за бур. Оказывается, этот казанова и лунки-то не пробурил!
— А зачем ему эта лунка? — смеется Петрович. — У него с собою. Горяченькая! Лохматенькая!…
Отрыбачили, возвратились к хозяйничающей у костра Наташе, а у нее целая гора жареной корюшки. Сладкой, ароматной, вкусной. Налили по чарке, поздравили друг друга с первым в этом году уловом, пожелали удачи и принялись за корюшку. А вокруг плыл аромат свежих огурцов, моря и праздника.
Автор: Станислав Олефир