Эта маленькая история очень давняя. Удивляюсь, как еще хранит ее память. В первый послевоенный год приехала к нам в гости моя бабушка. А жили мы в ту пору в Апаче, небольшом камчатском селе, по всем меркам — в медвежьем углу полуострова. Представить себе не могу, как семидесятилетняя бабуля сюда добиралась. Объяснить, наверное, это может одно слово — сибирячка. Кстати, и запомнившаяся мне история тоже с ним, с этим словом, связана.
Не пришлась по вкусу моей бабушке-сибирячке наша камчатская рыба, красная, морская. Бабушка привычна была к пресноводной белой. А у нас в ту пору на столе одна еда была — рыба да картошка. Бабушка же ни в каком виде — ни свежую, ни соленую, ни копченую — рыбу эту есть не могла. Беда, да и только.
— И что это за река у вас, белой рыбы не водится! — сетовала она каждый раз, как только я собирался на рыбалку.
— Бабушка, а хариус — белая рыба?
— Ну а какая же еще! — удивилась она моему вопросу. — Есть такая?
— Конечно, есть!
— Почему же не ловишь?
— Да ее никто не ловит. Я думал, что не едят. Как кумжу и микижу. Те, говорят, мышей глотают.
— А ты слушай больше. Какая рыба кого сглотит, чего ж теперь, сом вон и лягушкой не побрезгует, а ничего — съедобный. Про кумжу и микижу ваших не знаю, а вот хариус хорош и в сибирских реках водится. Поймай, если сможешь.
Этот разговор меня озадачил. Как и чем поймать-то? Ни лесок, ни крючков для ужения не было. Да и на что этот хариус берет, я знать не знал. Даже мелкого гольца мы тогда ловили без всякой наживки крючками из тонкой проволоки, смастерив их, кто как умел. Камчадалы же добывали рыбу себе на пропитание мариком. Теперь такое приспособление можно увидеть только в музее. А ловили им, как острогой. Рыбу надо увидеть, прицелиться и попасть в нее. Добыть таким способом лосося просто, у него чешуя больше для красоты, а вот как этого бронированного хариуса проколоть? На нем чешуя, как жесть на консервной банке!
Вот тебе и бабушкина просьба! Попробуй, выполни! А мне так хотелось, ведь бабушка у нас в гостях, а еще она добрая и заботливая. Когда я прибегал вечерами домой, она сокрушенно смотрела на мои грязные, обветренные ноги, заставляла мыть их в теплой воде, прикладывала к ним распаренную полынь. Тогда вечно мучавший меня зуд отступал, и я засыпал мертвым сном.
Забота закрутила меня. Я искал проволоку, мастерил марик, точил его до остроты иголки, строгал шест. Делал все это так старательно, будто собирался на рыцарские бои. И на речку потом бежал с неведомым ранее замиранием сердца.
Помню, половодье уже отшумело, река вошла в берега, очистилась до хрустальной прозрачности вода, и каждый камушек на дне словно светился изнутри. Первый подошедший косячок хариусов вызвал у меня дрожь в руках, так я боялся промахнуться. Волновало и другое. Я не знал, как ведет себя эта рыба, скатывается ли вниз или поднимается в верховья реки. Это-то, пожалуй, больше всего и пугало. С неркой, чавычей и другими лососями было все ясно: они идут на нерест и у каждого свое время. Хариуса же я видел случайно и редко.
Как же старательно я нацеливал снасть на выбранную рыбку! Подводил ближе и ближе, чтобы попасть наверняка. Но и боялся спугнуть, страх сковывал мои движения, казалось, что рыба уже разгадала мои уловки и через мгновение кинется в глубину, оставив меня ни с чем.
И все-таки мне удалось ее перехитрить. Как же я радовался, когда хариус оказался на берегу, старался удержать его и разглядеть, а он выскальзывал, падал на примятую траву, шевелил своими большими плавниками, отливающими то синим, то зеленым цветом, как перламутровые пуговицы, смотрел на меня большим глазом. Я брал его за огромный спинной плавник, приподнимал. Он медленно поворачивался, как сказочный кораблик с парусом. Особенно украшали его мелкие черные крапинки, разбежавшиеся по всему упругому телу, и чешуя-броня, на которой играли искорки отраженного солнца.
А потом я промахнулся. И радость моя сразу померкла. Даже оставшаяся на клювике марика чешуйка не утешала.
— Железяка, а не рыба! — сердился я.
Но, успокоившись, тут же нашел плоский камень и как брусочком стал точить, доводить этот самый клювик, на который нанизалась чешуйка. Может быть, в этом и не было необходимости, марик не успел затупиться. А может быть, и не зря я старался.
Как бы то ни было, мой первый поход за хариусами оказался удачным. Домой я бежал радостный и такой счастливый, будто не добыл полдесятка небольших, висевших на кукане черными головешками рыбок, а нашел клад.
И бабушка была очень довольна. Она сварила из этой «белой рыбы» уху, приправила ее мелко нарезанным укропом, и у нас получился царский обед. Меня все хвалили. А бабушка прижала мою вихрастую голову, погладила непослушные волосы и поцеловала. Из моих глаз едва не брызнули слезы.
Вот таким было мое первое знакомство с хариусами. Браконьерским способом пришлось мне их ловить. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь, и жизнь не черновик, набело не перепишешь.
Автор: Виктор Евдокимов
Этот рассказ был опубликован в интернет-газете Daily Fishing в июне 2009 года. Воспроизводится по материалам редакционного архива.